Человек боя [И возмездие со мною] - Василий Головачев

– Говорить можешь?

– У-у-у-у… – ответил здоровяк.

– Что, больно? Извини. Как говорил один поэт: так поступают только со своими. Где мужик и девчонка, которых вы захватили в деревне?

– В виварии… – сквозь зубы прошипел телохранитель.

– В каком еще виварии?!

– Мы так называем… главный корпус… туда тебе… не пройти…

– А мы сейчас где находимся?

– В отстойнике… здесь держат расходный…

– Что? Говори!

– Расходный материал…

– Людей, что ли? Подопытных кроликов? Тех, что доставляют сюда на рефрижераторах? Откуда вы их привозите?

– Из тюрем… это смертники… им все равно… не жить…

– Понятно. Вы, значит, гуманисты. Хорошо устроились, ребята. А вообще странно, что ты отвечаешь на все вопросы, неужели майор забыл тебя запрограммировать? Когда он очнется, передай ему, что я вернусь. Но не дай ему бог сделать что-нибудь с девчонкой! Да и с парнем тоже.

Крутов несильным, но точным уколом в сонную артерию усыпил телохранителя и скользнул к двери. Где-то недалеко взревывал мотор автомашины, но человеческих голосов слышно не было. Тогда он приоткрыл дверь, выглянул наружу.

Судя по цвету неба и россыпи звезд, была глубокая ночь. Слева располагался ряд бетонных строений в форме кубов с плоскими крышами; Егор понял, что находится в одном из них. Людей поблизости нигде видно не было, но справа, за какой-то деревянной постройкой, располагалась автостоянка, где тарахтел дизель, а в центре большой поляны с темной громадой здания – это и был, очевидно, «виварий», – ворчал мотором длинный рефрижератор с горящими габаритными огнями. В свете подфарников сновали какие-то люди, таскали тюки и ящики, укладывая в фургон.

Мгновение Крутов не двигался, прокачивая через обострившееся восприятие всю поступавшую информацию, и метнулся к опушке леса, подступавшего к бетонным кубам почти вплотную. Сделал круг, обходя поляну с севера, и засел в кустах недалеко от асфальтовой дороги, по которой рефрижератор должен был выезжать с места погрузки. Ни Елизавету, ни Панкрата он в данном положении вызволить не мог, но надеялся, что его побег, если он удастся, заставит «вивисекторов» отложить эксперименты над новыми «кроликами». Вернуться же Егор рассчитывал скоро и с полным боекомплектом.

Расчет на отсутствие бдительности у охраны был небезупречным, но психологически верным: пока загружался фургон, Крутов был в безопасности, пусть и относительной, охранники, в том числе и морщинистый «гаишник» Георгий, находились на своей территории, чувствовали себя спокойно и уверенно. Все решал тот запас времени, какой оставался у полковника до того момента, когда откроется тайна его отсутствия в «отстойнике». Хватит ли этого времени на перехват рефрижератора и бегство за пределы зоны? Однако другого выбора у Крутова не было, шанс прорваться к болоту или через центральный выезд за территорию зоны почти равнялся нулю.

Взревел двигатель фургона, вспыхнули нижние ратьерные фары, хорошо освещавшие дорогу, но невидимые сверху. Громадный автовагон медленно покатил по дороге к лесу. Счет пошел на секунды. Тревога началась в тот момент, когда рефрижератор проехал открытое пространство поляны и углубился в сосновый лес. В то же мгновение Крутов вспрыгнул на подножку автомобиля, рванул дверцу, одним движением вышвырнул из кабины сопровождающего и упер в бок водителя ствол пистолета:

– Гони!

Рефрижератор зарычал сильнее, набирая скорость. Расстояние в один километр от поляны с хозяйством лаборатории до ограждения он преодолел за две минуты, выскочил в редколесье перед воротами, начал тормозить. Справа и слева от него вспыхнули рубиновые лучики света, как бы оконтуривая путь, указывая «взлетно-посадочную» полосу, и тотчас же водитель бросил руль, закатил глаза и безвольно обвис на сиденье.

Выматерившись сквозь зубы, Крутов перехватил руль, чтобы останавливающийся фургон не съехал в кювет, кое-как свалил тело водителя вправо, догадываясь, что у того сработала закодированная в подсознании программа самоликвидации, и пересел на его место. До ворот в колюче-проволочном заборе оставалось всего с полсотни метров, когда включилась наконец система тревожной защиты зоны.

Слева и справа от дороги вдруг загорелись мощные прожекторы, мгновенно создавшие плотный поток света, практически ослепивший Крутова. А потом заговорили скрытые от посторонних глаз автоматические пулеметы на поворотных турелях, простреливающие дорогу и лес на многие сотни метров. По капоту, кабине, вагону забарабанил горячий свинцовый град, посыпались стекла, с мяуканьем и визгом запел рикошет.

Крутов сполз с сиденья под руль, ничего не видя, придерживая его рукой так, чтобы машина продолжала двигаться в прежнем направлении, и рукой же вдавил педаль газа, взмолившись в душе, чтобы не заглох и не взорвался двигатель.

Долгих десять секунд рефрижератор плыл в море света и огня, вздрагивая от пулевых попаданий, рыча и плюясь дымом. Потом послышался скрежещущий удар, автомобиль вздрогнул, приостанавливаясь, но прорвал сетку ворот и покатился в ночь, оставив позади нечто вроде извержения вулкана.

Егор взгромоздился на исклеванное пулями сиденье, включил фары дальнего света, но все равно еще ничего не видел и вел рефрижератор вслепую, в любой момент ожидая столкновения с деревом или попадания колеса в яму, интуитивно выворачивая руль в соответствии с поворотами дороги. А когда глаза начали наконец привыкать к новому освещению и реагировать на детали, его самым бесцеремонным образом остановили.

На подножку слева вдруг вскочил невидимый человек, в шею Крутову уперся ствол пистолета, раздался чей-то негромкий, но выразительный голос:

– Тормози! Выходи!

Егор схватился было за автомат на груди, но его ударили по голове, сорвали оружие, выдернули из кабины и придавили к земле на обочине дороги.

– Савин, гони фургон в Дятьков! – прозвучал сквозь рык двигателя чей-то властный голос, показавшийся Крутову знакомым. – Малько, Бажов – в арьергард! Остальные за мной!

Обладатель голоса подошел к лежащему Крутову, осветил его фонарем.

– Кто это? Спросили, что за шум поднялся в зоне? Почему он выезжал с таким музыкальным сопровождением?

– Сейчас спросим.

Егора перевернули, рывком поставили на ноги, он попытался заслониться рукой от луча света и услышал изумленное восклицание:

– Крутов?! Мать твою!.. Так это ты устроил переполох?!

– Ираклий… – пробормотал Егор, узнав наконец голос магистра Ордена чести. Ноги его подкосились, и он едва не упал, поддержанный под локоть кем-то из подчиненных Федотова.

– За ним погоня, товарищ полковник, – вынырнула сбоку темная фигура. – «Нива», «бээмпэшка» и четыре мотоцикла.